«Безумная из Шайо», Ж. Жироду

реклама на сайте	театральный клуб	третий звонок	рекомендуем спектакли	ссылки	журнал

Александр Вислов

30.05.2002

Констанс – Н. Курдюбова,
Орели – Г. Тюнина,
Габриэль – М. Джабраилова
Обычно актеры Мастерской П. Фоменко тяготеют к тщательной проработке характеров и сюжетных линий. В отличие от других этот спектакль создан в непривычной для театра стилистике. В нем царят летучие настроения, легко сменяются эпизоды, мелькают и исчезают лица, начинаются и не имеют продолжения темы, мысли, диалоги, встречи. Есть ли сюжет в этом спектакле? Однозначно и не ответить, тем более первое действие идет в одном зале, а второе – в другом и, кажется, даже не повторяет мотивов первого. Жан Жироду написал эту пьесу в годы войны, в период оккупации Франции немецкими войсками, но ни намека на эти события в пьесе нет, хотя есть неразвившиеся мотивы какой-то угрозы разрушения Парижа или добычи в городе нефти с губительными последствиями, есть нескрываемая неприязнь к власть имущим, обрисованным саркастическими красками, и есть открытая симпатия к люду парижских «низов»: мусорщику, судомойке, цветочнице, уличному жонглеру, музыкантам в кафе. Театр в своих художественных предпочтениях не расходится с автором и максимально усиливает центральную символическую проблему произведения – безумства четырех женщин из четырех округов Франции. У театра свой специфический взгляд на эту «клинику»: безумие возникает при отсутствии любви и человеческой теплоты. И соответственно – рецепт: любовь как способ выживания и способ избавления от умопомешательства. Все симпатии театра на стороне влюбленных или ожидающих любви. Если непросто сформулировать сюжет постановки, то можно ответить на вопрос о чем она – о любви. Русский театр отличается основательностью социальных и моральных выводов и глубоким видением художественного плана. Но и в трепетной подвижности линий, в мимолетной изменчивости тонов, состояний, в кажущейся случайности связей, в изощренности сценического рисунка тоже есть своя прелесть, своя неповторимая импрессионистическая красота жизни.